18 июля 2025 года президент США Дональд Трамп подписал закон Guiding and Establishing National Innovation for U.S. Stablecoins Act (GENIUS Act). На бумаге он защищает потребителей, использующих цифровые валюты. На практике это крупнейшая перестройка рынка госдолга США со времен соглашения Министерства финансов США и Федеральной резервной системы от 1951 года — только теперь в обратную сторону.
Если то соглашение закрепило независимость ФРС от налогово-бюджетных интересов правительства, то GENIUS Act делает обратное: подчиняет денежные условия потребностям Казначейства, используя регулирование стейблкоинов как инструмент финансирования госдолга.
Закон требует, чтобы все эмитенты платежных стейблкоинов держали 100% резервов исключительно в краткосрочных гособлигациях США или в наличности ФРС. Надзор устанавливается не со стороны независимой ФРС, а через Бюро контролера денежного обращения — подразделение самого Минфина. Любые иные активы — корпоративный долг, коммерческие бумаги — запрещены. Каждый новый долларовый стейблкоин обязывает к покупке казначейских бумаг.
Министр финансов США Скотт Бессент прогнозирует рост рынка стейблкоинов с нынешних $309 млрд до $2 трлн–$3,7 трлн к 2030 году. Если так и будет, сектор станет крупнейшим держателем гособлигаций после самой ФРС. При этом это не количественное смягчение в классическом смысле: спрос создается не печатным станком ФРС, а притоком частного капитала, в основном из развивающихся стран, которые уходят от местных валют в сторону цифрового доллара.
Так возникает «приватизированное» количественное смягчение: структура, при которой Казначейство обеспечивает постоянный спрос на собственный долг через регулирование, а не через денежно-кредитную политику центробанка.
Исследования Банка международных расчетов показывают: каждое увеличение рынка стейблкоинов на $3,5 млрд снижает доходность краткосрочных облигаций США на 2,5–5 б.п. В обратном направлении эффект сильнее: оттоки повышают доходность в 2–3 раза сильнее, чем притоки их снижают.
Если масштабировать это на цель Бессента в 3 трлн, получается постоянное снижение ставок на 25–50 б.п. При долге США в $38 трлн это означает экономию в около $114 млрд долларов в год.
Это фактически разрыв монетарной передачи ФРС. Центробанк может поднимать ставку до 5%, но если Казначейство привлекает деньги под 4,5% благодаря структурному спросу стейблкоинов, влияние ФРС ослабляется.
Когда Бессент заявил, что рост рынка стейблкоинов позволит не увеличивать объемы выпусков облигаций «несколько кварталов», это было не случайностью. Правительство получило инструмент для покрытия огромного дефицита, не взвинчивая доходности.
Спрос наблюдается прежде всего со стороны развивающихся стран. В Юго-Восточной Азии, Латинской Америке и Африке долларовые стейблкоины стали удобнее и надежнее местных банковских систем. Люди бегут из своих валют в цифровой доллар, а стейблкоин-эмитенты направляют эти деньги в казначейские векселя. Так США финансируют дефицит за счет валютного обвала глобального Юга.
Исполнительный приказ о создании Национального Биткоин-резерва дополняет схему. Если постоянный приток цифровых долларов в итоге обесценит сам доллар, рост стоимости BTC может компенсировать риски.
Поворотным моментом стало решение JPMorgan от 15 октября 2025 года принимать Bitcoin и Ethereum как залог для институциональных кредитов. После десяти лет критики цифровых активов банк адаптировался: регулятивная архитектура изменила стимулы.
Теперь цифровые активы встраиваются в цепочки залогов теневого банковского сектора, увеличивая ликвидность, которая снова возвращается в государственный долг.
В стратегии Минфина есть уязвимость: оно связало стабильность рынка гособлигаций с волатильностью криптоактивов. В период роста — все работает. В период кризиса — начинается обратный поток.
Если падение рынка вызовет массовые погашения стейблкоинов, эмитенты будут вынуждены продавать трежерис. По оценкам BIS, отток в $500 млрд может в течение нескольких дней повысить доходности краткосрочных бумаг на 75–150 б.п. Это прямой риск ликвидностного кризиса.
ФРС придется вмешаться как покупатель последней инстанции — именно то, чего Казначейство пыталось избежать.
Так возникает структурная ловушка: Казначейство получает выгоды в период расширения, а ФРС отвечает за риски в период сжатия. Фактически центробанк оказался вынужденным поддерживать механизм, который не контролирует.
Международные последствия не менее значимы. GENIUS Act укрепляет долларовое доминирование: цифровой доллар становится универсальным инструментом, доступным без участия традиционных банков.
Фермер во Вьетнаме, предприниматель в Нигерии или программист в Аргентине могут хранить долларовый стейблкоин проще, чем классические банковские депозиты. Спрос растет, доллар укрепляется, а США получают все больший приток капитала в свои казначейские облигации.
Это цифровая версия Бреттон-Вудской системы, основанная не на нефти и не на золотом стандарте, а на сетевых эффектах глобальной инфраструктуры платежей.
Тихая институциональная перестройка произошла не через политический конфликт, а через 47 страниц финансового регулирования. Именно они создали параллельную монетарную систему, где Казначейство влияет на ставки не меньше, чем ФРС.
Достигнет ли рынок стейблкоинов масштаба в $3 трлн? Сработают ли механизмы погашений в кризисе? Устоит ли рынок гособлигаций, если начнется массовый отток капитала?
Ответы появятся только в будущих стресс-тестах. Архитектура уже построена. Теперь вопрос в том, выдержит ли она нагрузку.
